Шарманщик 5.2

Гипсовый бюст кажется хрупким и беззащитным, когда Дариус берет его в свои огрубевшие руки.

- Невероятно, правда? – спрашивает его Манн.

Дариус молчит. Толстые пальцы скользят по гипсовым завиткам кучерявых волос, запечатленного в бюсте лица мальчика лет десяти.

- Мне пришлось выложить за нее двадцать тысяч, – говорит Манн.

- Двадцать тысяч? – Дариус возвращает бюст владельцу.

- Осторожно! – предупреждает Манн. – Это же исторический момент.

- Ты уверен, что тебя не обманули?

- Обманули?! – обижается Манн.

- Все когда-нибудь ошибаются, – говорит Дариус.

- И как ты себе это представляешь?! – Манн ждет ответа, но ответа нет. – Признайся, что ты просто боишься в это поверить.

- Боюсь, – признается Дариус и смотрит на гипсовый бюст. – Ты проверил его по базе?

- Ничего.

- Может быть, это какая-нибудь новая афера? – Дариус лихорадочно пытается найти объяснение. – Кто-то взломал базу и… – он замолкает. Голова отказывается думать. Нет. Голова думает, но отказывается воспринимать.

- Тысячи лет тишины, а тут такое! – пританцовывает Манн. – Знаешь, мне сказали, что этот парень слеп, как крот! Представляешь, первый за тысячу лет творец, да еще и слепой! Страшно даже подумать, что напишут об этом газеты… – Манн замолкает и смотрит на Дариуса. – Скажи мне, что я не сплю!

- Ты не спишь, – говорит Дариус и садится за стол. – Но лучше бы ты спал.

Шмидт поднял воротник пальто и вышел на улицу. Машина, которая кормила его последние десять лет осталась в запертой квартире.

- Ты всего лишь шарманщик! – сказала ему три года назад жена и ушла к финансовому менеджеру какой-то макаронной компании.

«По крайней мере честно», – решил тогда Шмидт. Он все равно никогда не любил ее…

Шмидт посмотрел на часы. Аерокэб задерживался. Диана стояла рядом и ветер трепал ее длинные белые волосы…

- Это копир? – спросил агент Хэнзард, когда Шмидт и Диана вошли в его кабинет.

- Да, – смутился шарманщик.

- У меня есть электронная собака, – признался агент. – Это, конечно, ни одно и то же, но все же… – он прокашлялся и открыл личное дело Шмидта.

- Это все про меня? – спросил Шмидт, разглядывая толстую папку.

- Удивлены?

- Немного, – Шмидт передернул плечами и посмотрел на Диану.

- Почему вы не оставили ее дома? – спросил агент, продолжая что-то читать. – Я, например, всегда оставляю свою собаку дома, когда ухожу на работу.

- Простите, – смутился Шмидт. – Мне подарили ее недавно, и я еще не привык…

- Понятно, – агент сделал какую-то пометку в личном деле Шмидта. – По крайней мере не лает, как моя собака.

- Да, – согласился Шмидт.

Агент поднялся на ноги и включил электрический чайник.

- Старая модель, – пожаловался он. – Всегда приходится ждать.

- Можно завести копира, – осторожно предложил Шмидт. – Очень помогает в хозяйстве, особенно если брать б.у.

- У меня есть девушка, – сказал агент. – И собака.

- Ну, если так… – Шмидт пожал плечами и спросил о своей шарманке. – Почему служащие из «Феликса» отправили меня к вам?

- А вы не догадываетесь?

- Нет.

- И мы тоже, – признался агент. Чайник закипел, и он заварил себе чашку чая. Вернулся за стол. Выудил из открытой папки пару скрепленных между собой листов и протянул их Шмидту. – Это создала ваша шарманка?

- Да.

- До того, как у вас появился копир или после?

- После, но разве это важно?

- Возможно, – агент сделал какую-то запись и сказал, что служащие «Феликса» вынуждены будут конфисковать шарманку…

Сладдек смотрит на гипсовый бюст и говорит, что это невозможно.

- Это может сломать всю систему! – говорит он, и Дариус согласно кивает. – Если Манн окажется прав, и тот слепец действительно может творить, не используя шарманку…

Сладдек смолкает и пытается подсчитать убытки. Нет, его определенно устраивает прежнее положение вещей, и он не хочет ничего менять. «Феликс» вечен. Правительства сменятся, войны начнутся и закончатся, а «Феликс» будет жить. Так было тысячи лет, почему же сейчас какой-то слепец должен что-то менять?

- Манн не узнал, есть ли еще такие, как слепец?

- Пока нет, – говорит Дариус. – Я убедил его подождать несколько дней и не делать заявление, но это лишь вопрос времени.

- А наша база? Ты связывался с секретарями «Феликса»?

- И я, и Манн, – говорит Дариус. – Мы даже запросили базу всех скульпторов и художников и обзвонили каждого из них…

- И ничего… – понимает Сладдек. – Ни одна шарманка не создавала ничего подобного?

Дариус кивает. На ум почему-то приходит шарманка Шмидта, вернее ее незаконченный рассказ.

- Агенты АНБ занимаются сейчас одним делом… – осторожно начинает Сладдек. – Одна из шарманок… В общем, думаю, она предсказала слепца.

- Причем здесь АНБ?

- А ты думаешь, на кого мы работаем?

- Все мы на кого-то работаем, но…

- Но я же не знал, что это правда. Сам понимаешь, на шарманки всегда очень большой спрос, а тут вдруг такой шанс обвинить одного из владельцев в невменяемости и передать его право на шарманку кому-то другому.

- Кто больше заплатит…

- Это уже издержки.

- Да. Издержки.

- Как находка Манна… – Дариус смолкает и смотрит на Сладдека, указывая на дверь. – Лучше поговорить об этом на улице, – говорит он одними губами, и Сладдек согласно кивает.

Агент Раш сел за стол и включил запись допроса Анны Каплан. Что-то в этой женщине не давало ему покоя. Не допрос. Нет. Что-то было в ней самой. В ее образе. Он как солнечный ожог сетчатки настырно витал перед глазами, мешая работать. Раш вспомнил о назначенном свидании. Пальцы вспотели, словно в них снова был выключатель подачи тока… Щелк. И тело азиата изгибается на столе, пронзаемое электрическими разрядами. А Раш сидит и смотрит. И цапля, которой он отстрелил голову, чтобы освободить лягушку, лежит у его ног. И лягушка выбирается из ее желудка… И песня. Одна из тех, которые конфисковал агент Хэнзард у Анны. Она играет и играет по кругу:

Неужели они убедили тебя поменять

Своих героев на призраков?

Жаркий пепел на лес?

Горячий воздух на прохладный ветер?

Холодный комфорт на цепи?

И ты изменил

Ход событий на войне

За главную роль в клетке?

Как я хочу, как я хочу, чтобы ты был здесь.

Мы словно две потерянных души,

Плаваем, как рыбы в аквариуме,

И год за годом,

Мы топчемся на старом месте.

Что мы нашли?

Все те же старые страхи.

Хочу, чтобы ты был здесь…

Раш остановил запись допроса. Увеличил изображение. Прикоснулся пальцами к обнаженным коленям на экране… Всего лишь одна ночь… И он уже почти решился позвонить. Почти решился…

Пожар в офисе Манна начинается в 22.30, и локализовать его удается лишь спустя три часа. Дариус и Сладдек стоят среди прочих зевак и, запрокинув головы, смотрят, как пожарный аерокар, зависнув возле восемнадцатого этажа, направляет мощную струю пены в оплавившиеся окна.

- Мой бюст! Спасите мой бюст! – кричит Манн пожарным.

- Теперь нужно найти слепца, – говорит Дариус Сладдеку.

- Найдем, – обещает Сладдек. – Обязательно найдем.

Шмид вышел из кабинета Хэнзарда. Голова болела, и хотелось напиться.

- Они просто выполняют свою работу, – сказал он Диане.

Она согласилась. Они вышли на улицу и вызвали такси. Старый лифт поднял их на 47 этаж. Дверь была закрыта, но не заперта. «Нужно будет написать жалобу в «Феликс»», – подумал Шмидт, проходя в свою квартиру. Диана сняла пальто и повесила его на вешалку.

- Тебе помочь раздеться? – спросила она Шмидта.

Он не ответил – просто стоял и смотрел на то, что осталось от его квартиры.

- Я же ничего не сделал! – прошептал Шмидт, прошел в гостиную. На единственно уцелевшем стуле сидел агент Раш. – За что? – тупо спросил его Шмидт.

- Вы скажите. – Раш закурил сигарету. – Ничего, если я буду стряхивать на пол?

- Да какая теперь уж разница…

Дариус смотрит на дешевую сигарету в руке сына и говорит, что за такой низкосортный товар должен платить не он, а компания производитель должна доплачивать ему, за то, что он курит это. Сын пожимает плечами и спрашивает:

- Ты знаешь Ульриха Шмидта?

- Нет», – говорит Дариус.

- Его шарманка тоже пишет о тебе.

- Не слишком ли много внимания?

- Я говорю серьезно.

- И кто же, по-твоему, этот слепец, который разрушит наши жизни?

- Не знаю. Думал, ты мне скажешь.

- Понятия не имею! – Дариус разводит руками и трясет седой головой. – Скажи, - голос его становится вкрадчивым, - я слышал правительство синтезировало новый галлюциноген и уже начало поставки на черный рынок, желая узнать его действие…

- Я не употребляю наркотики, – говорит сын.

- Откуда же тогда весь этот бред?

- Я же говорю – чертова машина! Мне бы такого и в голову никогда не пришло. К тому же шарманка Шмидта тоже пишет об этом.

- Вот как? – думает Дариус и звонит Сладдеку.

- Извини, – говорит он сыну и уже Сладдеку. – Нужно встретиться.

- Пошел к черту! – говорит Кэт и пинает электронного чи-хуа-хуа ногой.

Собака отлетает к стене и начинает тявкать.

- Осторожней! – говорит Хэнзард. – Это уже третья!

- А мне плевать! – Кэт расстегивает блузку. Пальцы сжимают подол короткой юбки. – Хочешь посмотреть, что там или будешь плакать о своей ненастоящей собаке? – и уже после, на полу, пытаясь поправить мокрую от пота одежду. – Так с кем ты говорил мне нужно встретиться, чтобы забрать копира?

Ночь. Дешевые глазные имплантанты сбоят на холоде, но Миранда старается не обращать на это внимания. Шмидт стоит под фонарем и зовет ее по имени.

- Не бросай меня! – кричит он. – Пожалуйста, не бросай меня.

- Ты уверен, что он работает на АНБ? – спрашивает Миранда.

- Разве можно в наше время быть в чем-то уверенным, – говорит Манн. – Они даже детям своим готовы промыть мозги, лишь бы те не стояли у них на пути.

- И я должна тебе верить?

- А мне плевать, – он вспоминает пожар в своем офисе. Вспоминает Сладдека и Дариуса. – Считай, что я просто хочу отомстить.

- Если то, что ты рассказал мне, окажется правдой…

- Вопрос не в том правда это или нет, вопрос в том, сможешь ли ты предать это огласке, прежде чем они уничтожат все доказательства так же, как уничтожили бюст в моем офисе.

- Знаешь, что говорила моя мать в таких случаях? Никогда не борись с системой. С людьми – да, но не с системой, – Миранда улыбнулась. – Она умерла у меня на руках, потому что один из солдат Акрида вспорол штыком ей брюхо.

- Системе плевать на нас. Она, как шлюха, которая трахается ради своего собственного наслаждения. И до тех пор, пока ты можешь удовлетворить ее, ты ей нужен, а потом…

- А потом тебе вспорют брюхо, а твоей дочери вырежут глаза, чтобы она не видела того, что произошло…

Анна ждала. Сидела в своей квартире и смотрела на видеофон. Олег не звонил. Раш не звонил. И она уже не знала, какого звонка ждет больше, а какого боится. Все зависело от того, кто позвонит первым. Да. И лучше бы это был Раш. Ужин, вечер, секс. Ему не нужно от нее ничего, кроме тела, а потом, она сможет забыть об этом, вычеркнуть из памяти… Но если первым будет Олег, то как она объяснит ему, что должна переспать с Рашем, чтобы их оставили в покое? Да и есть ли у них выбор? Это же просто глупая случайность, просто жизнь… Как та песня… Анна тщетно пыталась вспомнить мотив, но в голову приходили только слова:

Если ты будешь катиться

По тонкому льду современной жизни,

Влача за собой, молчаливый укор

Миллиона заплаканных глаз,

Не удивляйся, когда затрещит лед,

И под твоими ногами появится трещина.

Ты скользишь, теряя почву под ногами и забыв обо всем на свете,

И страх наполняет тебя,

Когда ты цепляешься за тонкий лед…